Он лежал непривычно тихо и тяжело дышал. Его черные глазёшки сле-дили за каждым моим движением. Во взгляде была немая мольба о помощи. Он недоумевал, почему не может бегать как раньше, почему в его сильных не так давно лапах нет больше былой силы, почему при любом движении каждая клеточка в теле отдавалась болью. Троня, Тронечка, мой маленький отважный щен, если бы ты знал, как это невыносимо знать, что тебе не-возможно ничем помочь. Ты ещё жив, но твоей неизлечимой болезнью приго-вор уже подписан. Ты пока ещё жив….

    Болезнь подступила незаметно. Не страдающий отсутствием аппетита, пес без видимых причин отказался вдруг от своего привычного ужина. От-вернувшись от миски, он лежал, положив голову на вытянутые лапы. Нико-гда не унывающий взгляд стал задумчивым. Прости, Тронечка, что мы не забили сразу тревогу, беззаботно списав твое поведение на стоящую то-гда жару. Никогда не прощу себе такого равнодушия. Когда мы обратились к врачу, было уже поздно. Сильный организм собаки, да еще необычайно огромное жизнелюбие представителя бойцовой породы усиленно сопротивлял-ся недугу. Именно это вселило в нас надежду на его выздоровление. Наша квартира превратилась в лазарет: уколы, капельницы, лекарства, интен-сивная терапия, бессонные ночи и тревожные дни.
Но щенок угасал на глазах, становился слабее с каждым часом. Боже мой, как он сопротивлялся этой слабости! Вечный сгусток энергии, Стронг не мог смириться со своим бессилием, беспомощностью. Если бы вы знали, с какой надеждой смотрел Тронька на каждого из нас, ожидая помощи. Ему казалось, что стоит только всесильному хозяину сделать что-нибудь, и все станет как прежде. Но нет. Эта болезнь уносит жизнь собаки за су-тки. Любой другой собаки, но не стаффордширского терьера – собаки-гладиатора. Стронг боролся с недугом пять дней, пять тревожных дней и страшных ночей. Казалось – еще чуть-чуть, и болезнь отступит, смерть останется без жертвы, но… И вот она – последняя, самая жуткая ночь. Мы уже по всем признакам знали, что конец неизбежен, но до последнего на-деялись на чудо, непрерывно делая капельницу за капельницей. Маленький терпеливый щен, он все выдержал и только тяжело вздыхал при каждом уко-ле иглой.
    Собрав последние силы, собака поднялась на непослушные лапы и, по-шатываясь, доковыляла до постели младшего брата, с которым они провели немало времени. Как играли эти два ребёнка вместе, бегали наперегонки, а потом уставшие, но счастливые падали бок о бок прямо на траву. Они понимали друг друга с полувзгляда, с полужеста, казалось, что между ними существовала какая-то почти мистическая связь. Незадолго до прихо-да брата из школы Трошка не отрывал напряженного взгляда от двери, и стоило только ей открыться – начиналось такое! Восторженный визг, акро-батические прыжки не прекращались минут пять: «Ну, наконец-то пришел, где же был так долго, я уже соскучился по тебе! Ну, пошли, пошли скорей играть!» А на улице? Чего только не вытворяла эта «сладкая парочка»! Когда после прогулки ребята вваливались в квартиру, вместе с ними меня-лась даже атмосфера в доме – веселый задор, радость от каждой прожитой минуты так и плескались вокруг. Во время прогулок Стронг, несмотря на свой юный возраст, оставался собакой. Если этой малявке казалось, что хозяину грозит опасность, он пробовал загородить его собой, предупре-дительно порыкивая.

    Словно почувствовав присутствие друга, брат проснулся и сразу же потянулся к Троне. Не в силах больше держаться на лапах, щенок, завали-ваясь на бок, грузно улегся прямо у его ног. Положив отяжелевшую голову на ноги младшего хозяина, Стронг затих. Через несколько минут нача-лась агония. От чувства собственного бессилия нам казалось, что она длилась несколько часов. Самое страшное знаете что? Знать, что вот он, еще живой, но ты не в состоянии помочь ему выжить, ты можешь только беспомощно наблюдать, как умирает твой друг. А он, он жалобным взглядом смотрел на нас, будто прощаясь. Последний вздох – как стон. И наступила тишина……

    Наш маленький отважный стаффордёнок, достойный представитель своей породы, если бы ты знал, как пусто стало без тебя в нашем доме. Только сейчас я понял, что это такое – мертвая, щемящая тишина. Страшная тиши-на. Больше нет твоего радостного потяфкивания, твоих шалостей, твоей беззаветной любви к каждому из нас. Трудно свыкнуться с мыслью о том, что тебя больше НЕТ и, вспоминая тебя, приходится говорить в прошедшем времени: был, бегал, дурачился, охранял, любил. Любил и верил нам…. Прости нас, Тронька, прости за то, что мы забыли одну известную истину – «Мы в ответе за тех, кого приручили».
«Стоит ли так переживать?» - говорят, посмеиваясь, некоторые наши знакомые. – «Это же всего лишь навсего собака. О людях надо переживать, а не о скотине». Да, всего лишь собака. Только как успокоить братишку, до сих пор горько плачущего по ночам в подушку? Не подскажете?

Сергей Чайков